В 2022 году Сергей оказался в колонии за фото военной техники, отправленные «экстремистскому» каналу. Пока беларус был в заключении, его жена, оставшаяся одна с маленькими детьми, обратилась за продуктовой помощью в INeedHelpBY — после за это к ней пришли силовики, возили на допросы, а суд назначил штраф. Сергей рассказал «Медиазоне», как в конфискате продали его телефон с личной информацией, а после освобождения задержали на 15 суток за «экстремистскую подписку».
Уголовное дело за фото военной техники и продажа телефона с личными данными
Рано утром летом 2022 года Сергея (имя героя изменено) предупредили на работе, что его ищет уголовный розыск. Сначала беларус подумал, что его разыгрывает жена.
«Я вообще не понял, что происходит. Позвонил жене. В тот день у нас была годовщина свадьбы, и я подумал, что она мне такой „подарок“ приготовила. Но после разговора с ней я понял, что нужно все удалять с телефона. К сожалению, в тот момент я смог удалить только само приложение Telegram — не знал, как правильно нужно делать. Вскоре силовики приехали за мной на работу, заломили руки, бросили в машину. Привезли в РУВД, немного попрессовали, забрали телефон и начали его проверять».
Милиционеры скачали Telegram и нашли в аккаунте беларуса не только информацию об участии в протестах в 2020 году, но и фотографии военной техники, которые он отправлял в чат-бот канала, признанного «экстремистским формированием».
«Самая любимая методика у них — угрожать семьей, детьми. Представьте себе: я сижу в РУВД, мне показывают мои фотографии военной техники, а все, о чем я думаю, — это чтобы они не пристегнули к делу мою жену. Очень боялся за нее: она оставалась на свободе с двумя нашими малолетними детьми, и за ней в любой момент могли прийти».
Суд арестовал Сергея на 11 суток по уголовному делу, и на седьмой день ареста к нему пришли следователи: сообщили, что против беларуса заводят уголовное дело о содействии «экстремистской деятельности» (статья 361−4 УК). По словам Сергея, тогда же его проверили на полиграфе сотрудники КГБ.
«Кагэбэшники таким образом то ли хотели проверить, то ли сделать меня причастным к делу „рельсовых партизан“ (как минимум 13 беларусов были осуждены за попытку замедлить переброску российских военных и техники, физически повреждая элементы железной дороги. — Прим. „Медиазона“). Ничего такого они не нашли. Но через час после этого мероприятия был забавный момент. Ко мне приезжают опера и говорят: „А чего ты нас обманул? Говорил, что не был на протестах“. А я им сказал, что вообще-то я был на мирных акциях протеста, и милиции там не было, никто мне ничего не запрещал. После этого они просто молча ушли».
Несколько месяцев до суда Сергей провел в СИЗО. Его приговорили к 2,5 года лишения свободы и этапировали в колонию.
По приговору изъятый телефон Сергея подлежал конфискации. Политзаключенный говорит, что после его продали через магазин конфискованного имущества, но предварительно не обнулили — на устройстве осталась вся личная информация беларуса.
«Моей жене кто-то писал и предлагал купить телефон за бОльшую сумму, чем он стоил при покупке. Шантажировали нас тем, что опубликуют какие-то снимки. Я предлагал ей написать заявление в милицию, хотя какой в этом смысл».
В колонии «лучше сидеть тихо, тогда вопросов к тебе почти не будет»
В колонии администрация настраивала других осужденных против политзаключенных, убеждая, что из-за них «гайки закручивают и ужесточают правила», говорит Сергей.
«В основном могли придираться к мелочам: если руки в карманах держишь, не поздоровался с кем-то важным или допустил ошибку в описи продуктов. Главным наказанием было лишение свиданий с родными. Но если „нарушений“ было много, тогда отправляли в ШИЗО».
В заключении ему приходилось «внимательно следить за тем, что говоришь и кому говоришь».
«Активисты в колонии — это точно красный флаг, они сразу сольют тебя администрации. Лучше сидеть тихо, тогда вопросов к тебе почти не будет».
Один раз к Сергею на свидание в колонию приезжала жена с младшим ребенком, которому на момент задержания отца исполнился год: «Старшему было 6 лет, и он меня помнил. Жена приехала ко мне с младшим, чтобы я мог посмотреть, как он растет».
Старший ребенок Сергея в то время пошел в первый класс и скучал по отцу.
«Теща периодически приезжала и помогала с детьми. Старший ей часто говорил, что скучает по папе. В школе у него была история с одноклассниками — они не верили, что у него есть отец, упрекали в обмане, никто ведь в этой школе не видел меня. И для ребенка это большое давление — были и слезы, и драки».
Жене дали штраф за получение продуктовой помощи
Когда Сергей был в заключении, его жена обращалась за продуктовой помощью в инициативу INeedHelpBy. (В январе 2024 года инициатива была признана «экстремистским формированием». В это же время силовики пришли с обысками к сотням бывших политзаключенных и родным политзаключенных, получавших от нее помощь. Некоторые получили штрафы по административным делам, другие стали фигурантами уголовного дела.) В феврале 2024 домой к семье приехали силовики и увезли женщину на допрос.
«На следующий же день ее вызывали в РУВД, а потом на допрос в Следственный комитет. Не обходилось без давления и угроз, говорили, что могут отправить ко мне в колонию. Спасибо, что хотя бы домой ее отпускали», — рассказывает Сергей.
После трех дней допросов суд оштрафовал женщину по административному делу примерно на 800 рублей. Жена рассказывала Сергею, что за получение помощи от INeedHelpBy проходили показательные процессы, когда в суд в качестве слушателей «собрали всех людей, которые проходили по этому делу».
Суды проходили вечером, после рабочего дня.
«Повезло, что с нашими детьми могли оставаться родные. В противном случае я не знаю, кто бы их забрал из детского сада и где бы они были по вечерам. В суде это никого не волновало».
Освобождение и арест за подписку на «экстремистский паблик»
Еще в колонии Сергей решил, что нужно уезжать из Беларуси после освобождения, но сначала не соглашалась жена.
«Я пытался ее уговорить, даже ругались по этому вопросу. Она считала, что я слишком спешу и нужно подождать. Договорились, что выйду на свободу и мы окончательно решим».
Вскоре после освобождения из колонии Сергея снова задержали: за подписку на паблик во «Вконтакте», признанный «экстремистскими материалами». Суд назначил ему 15 суток.
«Я только-только вышел, на свободе все такое яркое, столько людей на улице, в магазинах. Поначалу я даже боялся зайти и купить себе что-нибудь. И в такой атмосфере мысли о выезде из страны не покидали, но немного утихали в моей голове. Но все вернулось на место, когда меня снова задержали и закрыли на 15 суток. Ну, в тот момент уже сама жена сказала, что мы покидаем страну, к тому же в РУВД мне намекнули, что стоит уехать, потому что в Беларуси мне спокойно жить не дадут».
Сергей говорит, что последний раз доступ к странице во «Вконтакте» у него был в день задержания по уголовному делу. После выхода на свободу и перед задержанием по «административке» он не успел купить «нормальный смартфон» и пользовался кнопочным телефоном.
«Я никак не мог зайти на свою страницу „Вконтакте“, даже пароль не помнил, а восстановить страницу нельзя было, потому что номер телефона уже забрали. И когда силовики арестовали меня во второй раз и показали „экстремистские подписки“, я обратил их внимание, что на странице было написано „был в сети более года назад“. Я же никак не мог подписаться на что-то или отписаться от сообществ, которые были признаны экстремистскими во время моего заключения».
После административного ареста милиция не оставила Сергея в покое. Перед президентскими выборами в январе 2025 года сотрудники приезжали к нему домой в том числе по ночам.
«То в 12 часов, то в час ночи приедут. У меня за это время уже выработалась сноровка — по свету фар издалека понимал, что едет милиция, поэтому успевал все удалить с телефона. Приезжают, светят фонариками в окна, причем обыск не проводят, а потом говорят: „Ну вы же понимаете, электоральная кампания…“. А мне какая разница? Я в этом не участвую, у меня дети спят, им завтра идти в школу и сад».
«Я склоняюсь к тому, что мы здесь и останемся, даже если в Беларуси что-то поменяется». Эмиграция
Весной 2025 года Сергей с семьей уехал из Беларуси. Сейчас они живут в шелтере в стране ЕС. Тяжелее всего эмиграцию воспринял старший ребенок.
«Он до сих пор не может в это поверить, плачет, потому что в Беларуси остался прадедушка, мы не смогли взять с собой собаку, да и к тому же там у него были друзья».
Сейчас беларусы ищут жилье, чтобы переехать из шелтера, и это дается им непросто: «Ездим, ищем квартиру. К сожалению, немногие хотят сдавать семьям, где двое детей. Есть и такие, для кого это не играет роли, но там уже квартиры слишком дорогие».
«Я ни капли жалею, что участвовал в протестах, отправлял фотографии и сел за свои убеждения, — говорит Сергей. — Единственное, о чем жалею, — что оставил жену одну с детьми на длительное время, ей было очень тяжело. Думаю, что мы в итоге останемся в Европе, вряд ли будем возвращаться в Беларусь. У нас маленькие дети, они адаптируются к жизни здесь, поэтому, к сожалению, я больше склоняюсь к тому, что мы здесь и останемся, даже если в Беларуси что-то поменяется. Хотя я не против иногда ездить туда на какое-то время. Мне как-то сказали интересную вещь: „Ездить ты туда, конечно, будешь, но захочешь ли ты вернуться после того, как пожил в Европе?“»